Дарья Ковалёва и Сергей Бобков – молодые родители, а ещё успешные артисты Курского драмтеатра.
Дарья готовится к роли Антонины Монастырской в спектакле по пьесе Виктора Розова «Вечно живые» о судьбах людей во времена Великой Отечественной войны, Сергей создал образ Хмурого в постановке «Как я остался человеком», которая рассказывает реальную, но творчески переосмысленную историю бойца СВО.
— Сейчас вы как актёры активно задействованы в репетиционном процессе. Как складываются дни при таком плотном графике родителей?
Дарья: Спасибо, что есть детский садик. Можно спокойно оставить ребёнка с воспитателями на время утренней репетиции. Вечером смотрим по занятости. Если оба в театре, то на помощь спешит бабушка, наш супергерой. Как-то так и перебиваемся. Раньше, когда Вова был младше, справлялись не так просто.
- Сергей, расскажите об опыте погружения в столь непростую, можно сказать, животрепещущую тему во время репетиций постановки о героях СВО. Как коллектив и вы лично справились?
Сергей: Очень тяжело. Конечно, с точностью передать обстановку, эмоции сложно. Для этого надо побывать там. Я считаю, тут ничего не дофантазируешь, хотя наша профессия позволяет. Стараемся приблизиться к пониманию своих героев всеми доступными способами. Лично я много смотрю военные каналы, чтобы иметь представление, как они, солдаты, например, передвигаются во время штурма. Скорее всего, изучать и вникать можно бесконечно, но мы ограничены во времени.
Дарья: Мне кажется, работа усложняется пониманием: описываемые ситуации происходят прямо сейчас. У нас нет примеров в экранизациях, литературе. Приходится основываться на современниках, искать военных корреспондентов, ребят, которые ведут блоги, рассказывают о своих буднях с места событий.
Сергей: Блоги действительно помогают. Например, нам купили жгуты. Оказалось, не те. Такими пользовались ещё в СССР, а нужны новые. Выяснил это из блога и начал искать подходящие на маркетплейсах, но ничего не нашёл. Где их только берут бойцы? Очень ждём возможности встретиться лично с военными для консультации. Вскоре беседа должна состояться. Часто на репетициях рассуждаем, как ведут себя солдаты. Я всегда говорю, что абсолютно так же, как и мы с вами. Всё равно они такие же люди. Кто-то служили в армии, кто-то без опыта пошел, записался и всего несколько месяцев отучился основам. Любой из нас может на этом месте оказаться. К терминологии, особому языку привыкаем постепенно. Двадцать минут недавно искали информацию, какого цвета должен быть скотч, используемый как пометка для отличия «свой-чужой».
— Получается, с одной стороны, ситуация сейчас не позволяет в работе опираться на что-то, кроме актуальных кадров. Но, с другой стороны, есть понимание, что наши современники, в том числе, военные, которые придут на спектакль, могут дать объективную оценку достоверности.
Дарья: Нужно понимать, что это не документальный проект. В спектакле есть место художественному вымыслу. Одна амуниция сколько весит…
Сергей: Не знаю точно, но на мне во время спектакля уже где-то в районе 12−13 килограммов с учётом рюкзака. Только представить: идёшь 11 километров на точку, выполняешь задание и 11 километров так же пешком возвращаешься. Погода при этом может быть всякая: слякоть, сугробы. И местность далеко не городская… В каком физическом состоянии мужики возвращаются? Захочешь – не поймешь.
— Текст пьесы был написан со слов бойца СВО Артура, поэтому ключевая сюжетная линия основана на реальных событиях. Автор пьесы, курский драматург Александр Демченко, присутствовал на репетициях. Насколько я знаю, с самим Артуром постановочная команда тоже поддерживает связь. Такой непосредственный контакт с автором и главным героем упрощает работу над материалом или добавляет ответственности?
Сергей: Упрощает. Хмурый и Хохол – это так же не выдуманные персонажи, а реальные люди со своими уникальными судьбами. К сожалению, их в живых уже нет, и рассказать подробности их жизней нам никто не может – нельзя. Даже настоящих имён не знаем. Помогают истории, которыми делился сам Артур. С ним режиссёр держит связь напрямую. Думаю, многие из этих диалогов повлияли на Максима (прим. ред. – Максим Карпович – актёр Курского драмтеатра, исполнитель роли Артура). Некоторые вещи невозможно не просто показать… Осмыслить тяжело. Но для многих военных это не профессия, скорее, смысл жизни. Один мой знакомый служащий объяснил: моя работа репетировать и показывать результат на спектаклях, а его работа «репетировать» на стрельбищах и показывать результат на поле боя.
— Давайте поговорим о «Вечно живых», пьесе, которая в большей мере посвящена судьбам мирных жителей в годы Великой Отечественной войны. Дарья, Вы играете Монастырскую. У зрителя эта героиня явно больших симпатий не вызовет. Поделитесь, как ищете этот образ?
Дарья: В моём случае чем хуже, тем лучше. Всегда интереснее сыграть какую-нибудь «гадость». Образ прописан хорошо, поэтому собирается с удовольствием. Я прекрасно понимаю, чего от героини хочет режиссёр, поэтому работа идёт без разногласий. Да и сегодня всюду можно встретить подобных «Монастырских». Мы не должны показывать только одну добрую сторону этой истории, только любящую Веронику с тяжёлой судьбой. В мире есть чёрное и белое, добро и зло, от этого никуда не уйти, должен быть антагонист. В детстве все сверстницы хотели играть Настеньку, а я топала ногой: «Хочу Бабу-ягу!». Эта мечта сбылась в героине Монастырской, в женщине, которая готова пойти на всё ради места под солнцем. Обман, хитрость, расчёт…
— Почему все-таки вокруг Монастырской столько героев, которые к ней тянутся? Это хитрость? Шарм?
Дарья: Я не думаю, что она подпускает к себе лишних людей. Это абсолютный расчет. Монастырская из Ленинграда, из высшего общества. Там она жила припеваючи. Во время блокады её вывезли, только представьте. Далеко не каждый мог себе это позволить, а ей дали направление, квартиру, где она живёт и даже не работает. Монастырская существует за счёт продажи своих вывезенных вещей, понимает, что чемоданы пустеют, и пытается держаться на плаву, манипулируя мужчинами. Вот такая у неё женская логика. При этом я не думаю, что она намерена за Уралом, в эвакуации выйти замуж. Это временный выход из ситуации – «пудрить мозги». Пока одни гибнут на войне, другие ищут способы сытно и беззаботно жить. Харизма позволяет ей управлять и девочкой-соседкой. Монастырская сделала из неё практически служанку, горничную, уговорила уволиться. Такой вот змей-искуситель…
— Все события пьесы происходят во времена Великой Отечественной войны. Как Вы погружаетесь в этот контекст? Может быть, вспоминаете истории бабушек, дедушек? Или это коллективная работа на репетициях?
Дарья: К сожалению, мои дедушка с бабушкой ушли рано. Я была не в том возрасте, чтобы поговорить по душам, расспросить о тех событиях. Но сегодня в открытом доступе есть и киноленты, и книги – разная документалистика, изучая которую, можно погрузиться в контекст. А внутреннее наполнение — это работа актёра и режиссёра. Повторюсь: спектакль допускает художественное переосмысление, долю современного отношения. Но я думаю, что и в «Вечно живых», и в «Как я остался человеком» сработает тот же принцип, что и при подготовке материала для детей – нельзя врать. Спектакль, посвящённый СВО, к тому же, будет идти на Малой сцене. События будут разворачиваться прямо на глазах у зрителя. Актёр не закроется, не спрячется за штампами. Поможет только внутреннее наполнение. А Великая Отечественная война – животрепещущая тема для всех нас, она отразилась на каждой семье. Эта рана ещё не зажила, поэтому на сцене необходимо быть максимально искренним.
— Расскажите о работе с новыми режиссёрами. И Сергей Сергеевич, и Вадим Олегович ставят в Курском драмтеатре впервые.
Дарья: Сергей Сергеевич из тех режиссёров, которые понимают, чего хотят. Приятно знать, что ты как актриса не будешь метаться в бесконечных поисках, потому что есть чёткий план твоей работы. Это не означает, что режиссёр – тиран, который не приемлет чужого мнения. Сергей Сергеевич оставляет пространство для полёта фантазии. Пока мы на этапе читки, разбираем, понимаем, что многое сыграть, сидя на стуле, невозможно. Процесс сосредоточен на погружении в нужную атмосферу. Сергей Сергеевич тщательно выстраивает картину, где находятся персонажи. Но результат, конечно, зависит от актёра, это индивидуальная работа. Я надеюсь, что у нас всё сложится.
Сергей: С Вадимом тоже работалось спокойно. Он был в материале и готов ответить на любой вопросНа мой взгляд, он как режиссёр всё видит, понимает, чувствует посыл автора.
— Поделитесь, сын уже понимает, в чём заключается профессия мамы и папы? Может, Вова уже видел сказки с вашим участием?
Дарья: В этом году мы участвовали в утреннике в детском саду. Вова знал, что я буду Снегурочкой. Мы предупредили заранее: не называй сегодня маму «мамой», ведь это тайна для остальных ребят.
Сергей: Он молодец, справился, хотя и очень хотел, чтобы мама сидела рядом. Весь утренник тихонечко звал Дашу только «Снегурочка». Про меня он не знал, я в образе Деда Морозова подошёл к нему, пожал ручку, поздоровался. Он через паузу ответил: «Привет, Дед Мороз!». Я внутренне ликовал, что тайну удалось сохранить. Не узнал!
Дарья: Знакомство непосредственно с театром началось со спектакля «Руслан и Людмила». Он очень активный, любит всё комментировать, обсуждать происходящее. Пока маленький, чтобы сохранять это таинство при просмотре в зале, поэтому привели его на генеральный прогон и не прогадали. Как только Серёжка вышел на сцену, Вова закричал: «Это же наш папа!». Смеялись все! Но в театр приезжать любит. Первым делом бежит на сцену, в реквизиторский цех. Очень нравится поворотный круг, катается с большим удовольствием. В Архангельске он, конечно, особенно накрутился.
— Как раз хотела спросить, как проходят совместные гастроли.
Сергей: Прекрасно. Его первая поездка на поезде была в Архангельск этой осенью. Безумно ждал этого дня.
Дарья: Много времени провёл в предвкушении. Сначала на автобусе долго ехали до Москвы, потом на вокзале сидели часа два. Он всё ждал-ждал этот поезд. Когда тот приехал, двери никак не открывали. Как только стали впускать, вся толпа начала грузиться в вагон. Ребёнок начал плакать, ведь не пускают, сплошное разочарование! Но папа объявил, что всем срочно надо расступиться. Большое удовольствие Вова получил от прогулок по пирсу, от знакомства с «морем», которое на деле было рекой. Думаю, первая поездка удалась.
— На моей памяти, никогда не складывалось так, чтобы вы играли пару на сцене. Это было бы для вас интересно?
Сергей: Мы играли пару в спектакле «Милый друг», но это был эпизод.
Дарья: Я не люблю смешивать семейные отношения и работу. К тому же, даже если придётся играть мужа и жену, на сцене будет другая семья, другая история, чужие жизни и взаимоотношения. Мне кажется, просто неинтересно из раза в раз цеплять зрителя исключительно романтическим мотивом и быть всегда одинаковыми.
— Даёте ли вы друг другу советы относительно образов?
Дарья: Я стараюсь не вмешиваться ни в роли мужа, ни в роли коллег. Считаю, что в работе над образом есть ты, и есть режиссер. За помощью можно обратиться всегда, если нужен свежий взгляд со стороны или подсказка, но навязывать своё видение нельзя.
— Даже если речь о конструктивной критике?
Сергей: Пример. Я отыграл первый спектакль «Руслан и Людмила», роль Фарлафа. Услышал много приятных отзывов от коллег, сформировалось понимание, что сделал достойную работу. А Дарью потом спрашивают…
Дарья: Да, почему-то всех искренне интересовал вопрос, похвалила ли я мужа…
Сергей: Даша вообще никак не прокомментировала. А вы говорите критика!
Дарья: А зачем? Я не хочу лезть в его работу, всё должным образом прокомментирует режиссер. Я никогда не сделаю так, как он, а он – как я. Вот и всё.
Сергей: Я спектакли смотрю не как артист. Я смотрю как зритель. Могу сказать прямо, если не понравилось.
Дарья: Я не обижаюсь. Сама понимаю, когда хорошо, а когда плохо.
— Обычно актёры неохотно отвечают на вопрос о своих любимых ролях, поэтому мы поступим так. Поделитесь, какие роли Дарьи Вам, Сергей, особенно нравятся? А Вам, Дарья, какие роли Сергея?
Дарья: Одна из последних — это Фарлаф в «Руслан и Людмила». Теперь считается, что похвалила?
Сергей: Я, наверное, назову спектакль «Семь криков в океане» А. Касоны. Мне сама пьеса безумна нравилась. И роль в постановке «Отец» М. Горького.
Елизавета Степанова
