Вторая моя книга в серии «Мы пришли за миром» называется СУДЖА. Сейчас я обрабатываю протоколы допросив ВСУшников. Это страшно настолько, что я уже много раз бросал текст, я не хочу его читать после написания. Я не могу его писать, потому что это нельзя постоянно переживать и оживлять для читателя. Но если этого не сделать, мы совершим преступление: мы спрячемся от страшной правды, на место которой придет уютная ложь. Этот фрагмент без редактуры. Вы можете его прочитать. Буду признателен за конструктивные комментарии. А я продолжаю находиться в этом аду, делаю это ради всех, кто пережил то, что описано в этом отрывке… (смягчил все как мог)…
Синие Ставни
Сентябрь 2024 года. Поселок Русское Поречное, Курская область.
Сентябрьское солнце, еще летнее по намерению, но уже осеннее по дыханию, заливало двор в Русском Поречном. Воздух гудел от пчел и пахло забродившим томатным соком. ВСУшник Ф) остановился у калитки, ощущая нелепость камуфляжа на фоне этой мирной картинки. Приказ командира бригады звучал в ушах: "Пусть ужас станет вашей сутью. Пусть русский мир вспомнит наших побратимов». Цинизм командира тогда обжег, как пощечина. Теперь же, глядя на курицу, копошащуюся в пыли, на покосившуюся лавочку и корыто с алыми помидорами, Ф. чувствовал лишь тяжелую пустоту под ложечкой.
Двор был аккуратен, почти наряден. Небольшой дом с беленым цоколем, синие ставни на окнах – яркие, как васильки в спелой ржи. Основание дома выбелено, будто вчера. Женщина, лет сорока пяти, но выглядевшая старше от солнца и ветра, сидела на чурбаке-табурете, руки по локоть в воде и помидорах. За ее спиной, из сеней, вышел мужчина. Широкоплечий, но согбенный, с топором в руке, который он тут же поставил к стене, увидев вооруженных людей.
– Что, хлопцы? Чьи будете? – Женщина вытерла мокрые руки о фартук. Голос – низкий, спокойный, с южнорусским напевом, что так резанул слух одного из бойцов позади Ф.
Мужчина кивнул, подходя: – Заходите, заходите. Чем помочь-то? Глаза его, усталые, но доброжелательные, скользнули по автоматам, но тревоги не показал. Доверие? Глупость? Привычка к военным?
– Сколько вас в доме? – Голос Ф. прозвучал чужим, плоским.
Женщина обернулась к мужу: – Так, может, да мама? Больше никого. Сын в городе учится. А мы здесь. – Она махнула рукой в сторону дома. – Вы заходите, чего на дворе? Чайку скушать? – Муж согласно закивал.
Один из бойцов, Степан, шепнул так, что слышал только Ф.: – Та ж балакають, як ми... Майже наші. Може... ну його? (Так говорят, как мы... Почти наши. Может... ну его?)
Ф. посмотрел на женщину, на ее руки, грубые от работы, но сейчас мокрые и красные от помидорного соку. На мужчину, стоящего в тени сеней. На синие ставни. Внутри что-то дрогнуло, короткая вспышка чего-то человеческого, тут же задавленная приказом и ледяной волной ненависти, поднимавшейся из глубин памяти – лицо девушки из-под Запорожья, ее молчаливые слезы, его собственное бессилие тогда...
