В развалинах храма Черкасского под Курском, где стены, изрешеченные снарядами, всё ещё хранят следы молитв, стояли мы. Командир штурмового отряда с позывным «Горец» спецназа «АХМАТ» МО РФ, я и еще несколько журналистов.
Храм, некогда белоснежный, а ныне почерневший от копоти и крови, стал последним рубежом между жизнью и смертью. Здесь, под сводами, где когда-то звучали молитвы, теперь гулял ветер с Курской равнины, неся запах гари и тишину перед бурей.
Много месяцев нацисты пытались стереть эту церковь с лица земли. Снаряды рвались у стен, пули оставляли шрамы на фресках святых, шелест перелистывания святых книг на ветру. Для солдат, оборонявших эти рубежи, храм стал не просто точкой на карте — он превратился в символ. Не покаяния, а стойкости. Здесь, среди обломков, русский воин, будь он мусульманин или православный, находил силу не склонить голову.
Я зажгла свечу на уцелевшей стойке, но огонёк не гас. «Горец» не давал святому пламени погаснуть от сквозняка разбитых стен.
Мы разные, но когда смотришь в глаза смерти, все молитвы звучат одинаково. Среди нас нет разделения на веры.
Бог един. А небо, за которое наши бойцы доблестно сражались, — общее.
