До вторжения ВСУ в Курскую область семья Шестопаловых из Суджи помогала фронту: Евгений, его жена Ирина и их дети плели маскировочные сети и занимались гуманитарной помощью, его отец, священник, был знаком всем прихожанам Суджанского района, в его храме готовили еду для бойцов и собирали помощь для передовой. В день прорыва ВСУ он укрывал там всех, кто не успел эвакуироваться. Теперь три поколения Шестопаловых — беженцы. Они потеряли не только жильё, но и то, что на протяжении многих лет собирали в родном крае, — старинные народные инструменты и костюмы. Однако с ними осталось то, что отнять никто не может: песенная традиция Суджанского района и удивительное милосердие.
- © Фото из личного архива
«Ещё раз увидим — расстреляем»
Семья Евгения Шестопалова жила в доме в центре Суджи, где теперь не осталось ни одного целого здания. «У нас и до августа были «бахи» в отдалении, но той ночью мы поняли, что летит слишком близко, — вспоминает 6 августа 2024 года Евгений. — Начался обстрел, огромное количество дронов. А у нас в доме даже подвала не было, поэтому мы с тремя детьми прятались в ванной и молились. Насчитали 106 прилётов». Как только случилось затишье, они прыгнули в машину. «На выезде из города за нами полетели дроны, четыре штуки, — продолжает собеседник RT. — Я проскочил первым, топил 200 км/ч, за нами были ещё две машины с мирными. В них попали дроны. Я в зеркала видел, как люди горят… Мне это снится до сих пор: всё летит, мы бежим. Эти воспоминания нас никогда не покинут».
Отец Евгения (тоже Евгений) — настоятель Свято-Троицкого храма Суджи — до 11 августа вывозил на своей машине жителей города, в том числе детей.
Первый раз священник столкнулся с украинскими военными 7 августа, когда возвращался из Большого Солдатского, где покупал воду и хлеб для тех, кто не мог выехать.
«Я увидел возле заправки украинский танк и бронетранспортёр, на котором сидели солдаты с синими повязками, — рассказывает настоятель. — Посмотрели друг на друга. Они, видимо, не ожидали, что я тут буду проскакивать на машине, буквально в пятидесяти метрах от них. Второй раз встретил ВСУ уже на дамбе. Нас остановили и предупредили: «Ещё раз увидим — расстреляем».
Он вспоминает, как эвакуировал 94-летнюю женщину 11 августа: «Её дочь уже в машине говорила, что готова была к тому, что они погибнут в Судже, — рассказывает священник, — А её мама, наоборот, сказала: «Я жить хочу». Когда ехали, столкнулись с колонной ВСУ. Мы сбросили скорость и дали возможность им повернуть в другое село. Им ничего не стоило дать очередь в нашу машинку маленькую в чистом поле… Эта женщина пережила обстрелы, бомбёжки, этот сумасшедший выезд и уже в Курске, через несколько дней, умерла. Но умерла хотя бы на руках своих родных и близких, в окружении не врагов. Господь вот так позволил ей всё это пережить и уйти спокойно».
«Всех бабушек, которые там оставались, ВСУ убили»
Евгений и его жена Ирина преподавали в Суджанском колледже искусств, семья была увлечена народными песенными традициями: младшие дети — Ариадна и Евгений — занимались на фольклорном и фортепианном отделениях, Мария — осваивала этномузыкологию в институте.
- © Фото из личного архива
Шестопаловы ездили в экспедиции по сёлам, разговаривали с исчезающим поколением хранителей южнорусской певческой традиции. До того, как по Судже прошла бронетехника ВСУ, этот город должен был стать этноцентром всего региона и местом притяжения туристов.
«Наш край — это кладезь традиционной певческой, инструментальной, рукодельнической культуры, — рассказывает Евгений Шестопалов. — В Плёхово фольклорная песня была сохранена нашими бабушками и дедушками в лучшем виде. В России такого уже не встретить, разве что казачью песенную традицию так же сберегли. Вот в прошлом году мы записали духовные стихи, которые пела Татьяна Матвеевна. Баба Таня, Баба Дуся… Плёхово больше нет. Всех бабушек, которые там оставались, ВСУ убили, когда отступали».
Отец Евгений добавляет: «Мы очень любили этих бабушек, много лет ездили к ним, поддерживали, получали от них заряд энергии и удивительной мудрости. Старшее поколение особым образом относится к вере. Создательница одного ансамбля говорила, что Россия как птица: одно крыло — это её народ, его традиции, а второе — вера. Этот образ у меня в сердце отложился. Я точно так же воспринимаю жизнь».
«Хотя бы во сне я смог вернуться»
Евгений и Ирина собрали уникальную коллекцию из 25 народных костюмов, и все они остались в оккупированной Судже. Мастерская, в которой они делали своими руками народный инструмент кугиклы (своего рода флейта, состоящая из нескольких трубочек камыша), теперь разрушена.
- © Фото из личного архива
«Инструментальная традиция нашего края очень своеобразная, нет нигде в мире ей повторения, — говорит Евгений. — Есть чёткое разделение: мужчины играют на рожках или дудках, а вот женский инструмент — это кугиклы. В сильный мороз мы всем ансамблем ходили на пересечение двух рек — Суджа и Псёл, и там собирали камыш. Несколько дней этому уделяли, чтобы заготовить на весь год. Кугиклы — инструмент реликтовый, ему уже пять веков, как он дошёл до нашего времени, — чудо полное».
Под аккомпанемент ансамбля кугикл, рожка, скрипки и балалайки в Плёхово исполняли свадебные, обрядовые и лирические песни – рекрутские, покосные, бурлацкие. Все они — отголоски истории этого края. С особым восхищением Евгений рассказывает об уникальной традиции карагодных плясок и поправляет всех, кто называет их «хороводами».
«Хороводы ищите в Сибири, а у нас именно карагоды — это более сложный хореографический танец, не просто по кругу, — поясняет Евгений. — Самый большой карагод длился три дня, и в нём участвовали жители четырёх сёл. Так здесь отмечали Победу в Великой Отечественной войне».
- © Фото из личного архива
Теперь фольклорный ансамбль «Криница» под руководством Евгения репетирует в Курске, а его участники живут либо в ПВР, либо в съёмных квартирах. Инструменты им присылают со всей страны: гусли — из Твери, рожки и дудки — из Самары, гудок и кугиклы — из Воронежа. Недавно Евгений попал в больницу, врачи ему рассказали, как он их всех удивил народными песнями, пока был под наркозом: «Мне казалось, что я по Судже бегал, летал. Вот такая нечаянная радость: хотя бы во сне я смог вернуться».
«Для разведчиков готовим что-то сытное»
Семья Шестопаловых продолжает заниматься гуманитарной помощью: если раньше в храме плели сети, готовили еду для бойцов и делали окопные свечи, то теперь уже в Курске собирают вещи для беженцев и необходимое для военных.
Отец Евгений недавно пёк блины практически в промышленном масштабе, чтобы накормить бойцов: «Фаршировали мясом, рыбной икрой разной, такие вкусности делали, — рассказывает священник, — плов мы в 20-литровом казане готовим. Для разведчиков делаем что-то сытное, что мало место занимает, чтобы было легко взять с собой и уйти надолго. Сало сами заготавливаем, вяленое мясо. Потому что кусочек весит немного, но это и энергия, и вкусно. На самом деле бойцы любому домашнему куску рады, их можно понять: они рискуют жизнью, находятся практически всё время в окопах и в блиндажах на линии соприкосновения».
- © Фото из личного архива
Младший сын Евгения откладывает карманные деньги бойцам «на вкусняшки» и отвозит вместе с папой гуманитарную помощь. На передовую Евгений отправляется без сына.
«Газовые плитки недавно штурмовикам передали, — говорит он, — Москвичи нам помогают окопными свечами, их хватает. Медицину привозим подразделениям. Мы всё это делаем с 22-го года, это часть жизни нашей семьи. Любим нашу землю и хотим помочь тем, кто её защищает».
Отец Евгений приезжает к раненым военным в госпитали и поддерживает семьи, чьи родные остались под оккупацией. Священник вспоминает, как на восстановлении его храма много лет работали украинцы, и он чувствовал, как меняются их настроения: «Были и нормальные люди, которые говорили, что там, на Украине, происходит полное безобразие, молодёжь растёт в ненависти ко всему русскому. И мы, живя на границе и имея тесные связи с украинским народом, конечно, болезненно всё это воспринимали. Был у меня знакомый с Украины, который в 2000-е говорил, что им нужна независимость, что, мол, из них все соки пили. Вот так пропаганда ему ум замутнила. А в 2015-м он во всём разобрался и кардинально своё мнение изменил. Понимаете, даже сейчас, когда я вижу, что происходит, у меня нет ненависти к украинским солдатам. Другое дело закоренелые западенцы с бандеровским менталитетом. Это ещё в Библии сказано, как жесток может быть брат, у которого разум помутился».
