"Суджа". В августе мы работали в Курской области с первых дней вторжения ВСУ

"Суджа"

В августе мы работали в Курской области с первых дней вторжения ВСУ.

Однажды днем я зашел в кафе, где обратил внимание на стоящего посередине зала пожилого человека. Он был не один. В кирзовых сапогах, простые пыльные брюки и растянутая футболка с коротким рукавом. Лицо показалось знакомым. Я силился вспомнить кто это и поэтому продолжал наблюдать за ним. Он не сев за стол попросил меню, посмотрел и махнул рукой, покачал головой и пошел в сторону выхода. Я догнал его, спросил, что случилось, почему не остались.

Город был переполнен беженцами, поэтому почти наверняка они были с оккупированных территорий. Когда я начал с ним разговор я вспомнил, что это священник из Суджи, который во время захода в город противника закрылся в храме с людьми, откуда вел трансляции, прощаясь со всеми нами.

Из кафе он уходил потому, что денег на еду у него не было. Осталась в Судже и одежда. Из пожитков на руках только то, что было с собой, когда получилось выйти из окружения.

Я уговорил его сесть за стол, все купил, приступили к трапезе. Батюшка не спешил разговаривать. Думаю вы сталкивались с такими ситуациями, когда ты по атмосфере понимаешь, причину поведения человека. Здесь у священника был внутри комок, который сдерживал всю ту боль и ужас, который он пытался прятать внутри, не давая себе проявить реакцию на то, что он переживал сейчас, сидя рядом со мной. Неспешно он начал говорить… Теперь замолчал я. Надолго. До сих пор. Я до сих не могу воспроизвести весь тот ужас, свидетелем которого он стал.

Я часто возвращаюсь внутри к тому разговору. И каждый раз мне становится страшно. Он так все это смог рассказать, так передать события, что ты как в кино видишь эти сцены, слышишь крики и стоны, предсмертный вой, звуки ударов ножей и выстрелов в жесткую спину человека, не ожидающего смерти, ты содрогаешься от предсмертных конвульсий невинных девочек.

В составе ВСУ в Суджу вошли более 100 боевиков «Грузинского легиона». Они убивали любого, кто встречался на их пути, рыская по домам молоденьких девушек, не успевших эвакуироваться. Одну из них они затащили в здание, в котором успели оборудовать свою позицию. Сразу содрали одежду и начали насиловать. Это был вечер, спустя несколько часов она уже не кричала, теряя сознание… Боевиков было много, никто не останавливался, влияли алкоголь и наркотики, снижающие чувствительность и вызывающие звериное влечение. Она умерла на рассвете, залитая кровью, избитая, в ледяном одиночестве. Я искал данные о ее имени, но не нашел. Но сегодня, когда я уже отчаялся выяснять кто она я понял, что в ту ночь и до сих пор, такой вой отчаяния и ужаса возносится и из других захваченных населенных пунктов в сотнях домов… Поэтому, нужно молиться о невинно убиенных и замученных, пусть без имен, Бог их знает...

Таких сцен много, леденящих, жутких, ужасающих бесчеловечностью.

Можно написать много различных выводов. Но я скажу об одном: Россия должна возобновить проведение оператвино-боевых операций в отношении противника. Виновные должны умирать в любой точке земного шара, спустя любое время, пока их легкие выдыхают адское зловоние. Их нужно уничтожать медленно, мучительно, давая каждому из них возможность испытать то же самое, что и их невинные жертвы...

КАРНАУХОВ | авторский