И завершает серию рассказов о курских волонтеров история матушки Ксении, исключительно самоироничной и сильной духом женщины.
Старуха Шапокляк
Матушка Ксения Харина — жена настоятеля Успенского собора в Рыльске. Заниматься гуманитарной помощью она начала сразу, как только объявили СВО.
- Мы сейчас на войне вместе с пацанами. Что нам, ждать, чтобы война пришла в наш дом? Так она пришла. Мы собирали что могли — городок не промышленный, многие живут на пенсию. Кто-то носки вяжет, кто-то зубную пасту купил, где какую заявку поймали, по той и работаем. И то же самое, Донецк, с 2014 года мы участвовали по епархиальной линии. Я же помню, я все эти годы телевизор смотрела, не понимала, почему ничего не движется. Сводки, сводки, прилеты, опять Донецк, опять Макеевка, опять кого-то убили. И что мы можем, серые мышки? Пахать, пахать. Помогали как могли, а сейчас? Да уже должны бы понять все, когда враг у ворот стоит, тут не посидишь в сторонке, - объясняет мне подвижная, не по возрасту моложаво выглядящая женщина.
В начале августа из Рыльска выехали мэр и глава района. А она осталась. У батюшки была служба, потом все как-то завертелось... И тут на нее, как снег на голову, свалился звонок из Курска:
«Вы на месте? Нам дали ваш номер как волонтера. Примите автобусы с людьми, покормите».
Эвакуированных из Суджанского района свозили прямо во двор собора. Там был тенистый парк, где можно было замаскировать автобусы, и достаточно места, чтобы разместить всех. Матушка Ксения и ее добровольцы сбивались с ног, пекли хлеб, добывали еду, воду, вещи, чтобы накормить и напоить всех спасенных.
- Привозят бабушку под вечер, у нее осколочное ранение глаза. Она вся мокрая, неухоженная, ей девяносто с лишним лет. И мы везем ее в ближайшую больницу, это 40 километров отсюда. Едем 180 километров в час, я боюсь, чтобы она не умерла по дороге, и пытаюсь с ней разговаривать. И понимаю, что у нее в голове уже сознание помутилось и ей кажется, что она в плену у ВСУ. И она начинает песни петь советские, патриотические. Что враг не пройдет... И даже в девяносто с лишним лет она не сдается, понимаете? Слабенькая, больная вся, давно не переодетая, мокрая. Она же под себя все это время ходила, ее так и вывезли. Ну, мы ее живой, по крайней мере, довезли, но она всю дорогу была уверена, что в плену, - вспоминает матушка Ксения.
Ей доставляли эвакуированных, а она распределяла их дальше — кого кормить, кого в больницу, кому достать коляску, кто поедет лежачим. Кто-то забыл собаку и ждет, когда ее тоже эвакуируют.
- Бабушка одна с утками приехала, - смеется матушка Ксения. - Семь уток, четыре приехали «двухсотые», три «трехсотые». Мой батюшка водой их отливал, троих выходил. Представляете, она отказалась эвакуироваться без уток, засунула их в мешок, автобус полон людей, все толкаются. Бабушку эту в итоге дальше отправили, а батюшка меня и спрашивает: «Что с этими спасенными утками будешь делать?». Он же их выходил, привязался, они уже ходят! Я говорю: бантики им повяжу и на парад 9 мая они у меня пойдут как беженцы!
Пришлось матушке Ксении и оказывать помощь раненым бойцам, которые ждали дальнейшей эвакуации. Тогда ей в первый и единственный раз пришлось колоть обезбол прямо через одежду. В основном, волонтерам достается тяжелая работа — нужно закрывать сотни заявок из разных подразделений, которые валятся и валятся на волонтерскую группу. Но к каждому встреченному военному матушка Ксения старается относиться по-особенному.
- У нас же и луганские, и донецкие воюют, пусть знают, что так, как у нас, в Курской области, их никто не обогреет. И правда, они говорят, что такой любви нигде не встречали, - признается матушка Ксения.
Teкст на RT: https://russian.rt.com/russia/article/1480022-rasstrel-mashina-volontyory-kursk
